Добро пожаловать
О книге:
В данной книге представлена история Марийского народа. Здесь рассмотрено происхождение, особенности языка, обычаи и нравы. Все факты подкреплены источниками и ссылками на них.
Приятного прочтения
МАРИЙЦЫ, КАК ЭТНИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ В ПЕРИОД ЗАКРЕПЛЕНИЯ В СОСТАВЕ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА
служило Г. Перетятковичу поводом к следующему примечанию:
«сотенные князья были, кажется, и начальниками волостей; некоторые волости
прозываются именами отдельных людей, называвшихся при этом «сотенными князьями». В таком аспекте самое понятие
«волость», приложенное летописью к отдельной территориальной группе
кокшайских марийцев, полностью совпадает с истинным его древнерусским значением
сельской округи с населением, находящейся под чьей-то авторитарной властью, в
данном случае не обязательно даже феодального свойства.
Среди упомянутых «начальников волостей» (по М. Н. Тихомирову, «старшин») выделяется колоритная фигура Мамичь Бердея — «лугового сотного князя», с именем которого связан ряд важных событий описываемых бурных лет. Несомненно, это был незаурядный военный предводитель, доставивший много неприятностей царским воеводам. Так, во время краткого замирения после побоища 1555 г., когда «и Арские и побережные люди все укрепилися у государя и ясаки все сполна поплатили», непокорными остались «луговые сотники Мамичь Бердей с товарищи», которые «воруют по старому на Волге, приходя на суды. И государь на них рать свою большую послал». Далее события разворачивались таким образом: по словам горных людей, в 1556 г. «приходил Мамичь Бердей их воевати, а с ним было две тысячи человек», но был предательски схвачен и выдан в Москву, где при допросе дал интересное показание: «взял было из Ногаи царя, и царь им не учинил никоторые помочи, и он царя убил и всех Ногай побил, да сложился с Арскими людьми, а сам пошел на горную сторону тех отводити от царя и великого князя». Пояснение к действиям Мамичь Бердея мы находим в другом источнике — сочинении князя А. Курбского: «А потом взяла была Черемиса Луговая царя собе с Ногайские орды, броняшеся Христианом и воююще; ...потом же егда рассмотривши, иже мало им прибыли с того царя, убиша его и сущих с ним татар, аки триста, и главу ему отсекоша и на высокое древо взоткнули и глаголали: «Мы было взяли тебя того ради на царство, з двором твоим, да обороняеши нас; а ты и сущие с тобою не сотворил нам помощи столько, сколько волов и коров наших поел: а ныне глава твоя да царствует на высоком коле! ... Потом избравше собе своих атаманов, бьющеся и воююще с нами (русскими.— К- К-) крепце, аки два лета».
Под рукой талантливого автора, каким был князь Андрей Курбский, сообщаемые факты обрели характер живой зарисовки дружинного, военно-демократического порядка, свойственного марийцам XVI в. И, действительно, мы видим здесь и выборность временных, видимо, вожаков на случай ратного дела, и признанных вождей, — «сотенных (волостных) князей» с более прочной представительной властью, имевшей уже наследственный характер (известны «Мамичь Бердеевы дети, бьющие челом государю) ш, а также приглашаемых на «общественную службу» сторонних витязей, которых можно было низвергнуть и даже убить как не оправдавших себя.
Роль этих предводителей в
те беспокойные времена была настолько очевидной, что русские воеводы в своей
борьбе с восставшими особенное внимание обращали на пленение или истребление
сотников, а нередко на то и другое вместе. Осенью 1555 г. в Казанской земле
было убито 1560 «именитых людей, князей и мирз, да сотных князей, да лучших
казаков». Восстание стало затухать в 1557 г. только тогда, когда усилиями
русских воевод «извелися все лучшие казанские люди, их князи, мирзы и казаки,
которые лихо делали» (Никоновская летопись) 132. Казанский
летописец к этому добавляет: «Мало же их живых осташа во всей земли Казанской,
и разве простых живых людей и худых и немощных и убозех земледелец». Правда,
здесь налицо определенный литературный прием, так как многие «именитые люди»
почли за благо перейти на службу к московскому 