Добро пожаловать

О книге:

В данной книге представлена история Марийского народа. Здесь рассмотрено происхождение, особенности языка, обычаи и нравы. Все факты подкреплены источниками и ссылками на них.




Приятного прочтения

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДРЕВНЕМАРИЙСКОЙ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ОБЩНОСТИ

— начале III в. н.э.. По предположению В. Ф. Генинга, сложившийся в при-устье р. Белой пьяноборский «племенной союз» в преде­лах IIIII вв. раскололся под ударами пришлых юго-западных приуральских племен, и отдельные части его стали искать убежища на Вятке, а также на западе в Сурско-Окском междуречье правобережного Поволжья. Что же собой представлял этот «мощный» союз, дав­ший такой энергичный «выброс» населения через все Среднее Поволжье к границам коренного расселения предков мордвы? По примерным расчетам В. Ф. Генин­га, «все население союза насчитывало едва ли более 4—5 тысяч человек, а территория его расселения имела в поперечнике не более 100—120 км». Возникает воп­рос, сколько же пьяноборцев — в общем и целом мир­ных земледельцев и промысловиков — осталось на Ка­ме, а сколько ушло на Вятку и, по В. Ф. Генингу, зало­жило основы довольно развитой и распространенной азелинской культуры IIIV вв., и сколько, наконец, их двинулось в далекий «западный поход», чтобы заметно изменить там этнический и культурный облик абориге­нов? П'о мнению А. X. Халикова, «В III в. н. э. в Запад­ном Поволжье на Суре (Селиксенский могильник), на Оке (Кошибеевский могильник) и на Волге в устье Суры (городище Пичке-Сорче) происходит интенсивное сме­шение местных позднегородецких племен с пришлым пьяноборским населением, в результате чего и создается тот пьяноборский налет, столь характерный для памят­ников кошибеевского типа». Но этот ответственный вывод, имеющий прямое касательство к марийскому этногенезу, не получил достаточного обоснования.

А. X. Халиков ссылается на несколько находок ве­щей позднепьяноборского типа от Казанского поворота Волги до устья р. Суры, а также привлекает в качестве главного источника курганный Писеральский могильник на волжском притоке — Большой Юнге (Горномарий­ский район). По мнению исследователя, «погребальный обряд и в особенности погребальный инвентарь Писе-ральского могильника обнаруживает наибольшую бли­зость к соответствующим явлениям пьяноборской куль­туры» «. Но писеральский инвентарь может быть также сближен с древнемордовским и древнеудмуртским ин­вентарем пьяноборского и более позднего времени, ибо хорошо известно, что пьяноборского типа украшения — шумящие подвески, бляхи, поясные пряжки, бусы и пр. — имели широкое хождение в Поволжье далеко за преде­лами пьяноборского этнического круга. Кстати, наблю­дается и обратное движение украшений: в Азелинском могильнике на Нижней Каме встречаются типично мор­довские вещи (сюльгамы, привески)°. Одним словом, для установления несомненных фактов этнической миг­рации и смешений предметы украшений — слишком не­надежный источник. То, что металлические украшения и другие бытовые вещи совершали в первых веках н. э. двустороннее передвижение по Средней Волге, свиде­тельствует лишь о налаженности межплеменных комму­никаций, которых при гипотетическом «запустении» этого района просто бы не существовало.

Кроме того, А. X. Халиков ссылается на материал городища Пичке-Сорче (северо-запад Чувашской АССР), которое дает многие украшения и железные изделия писеральского типа, но его керамический комп­лекс «является типично позднегородецким — плоскодон­ные глиняные сосуды с примесью в тесте шамота и дресвы, заглаженным поверхностно, слабо выпуклым туловом и резко выраженной шейкой, подобные сосудам из верхнего слоя Васильсурского городища». Явно местный характер керамики указывает на принадлеж­ность памятника отнюдь не пришельцам или прямым потомкам пришельцев из Прикамья; тогда как наличие здесь же металлических вещей и стеклянных бус,

Оглавление